Этот самец северного белого носорога заставил фотографа понять: нельзя не обращать внимания на нашу связь с природой — и друг с другом.
Я начала карьеру в 26 лет с репортажей из «горячих точек» — побывала в Косово, Анголе, секторе Газа, Афганистане и Кашмире. Я говорила себе, что езжу туда, чтобы рассказать о жестокости. Думала, что самые бередящие душу истории — те, что случаются из-за насилия людей над людьми. Пока я рассказывала о конфликте за конфликтом, мне постепенно становилось ясно, что журналисты обязаны говорить и о тех вещах, которые объединяют нас, жителей этой планеты. Годы, проведенные в зонах военных действий, привели меня к мысли: истории о людях и их жизнях — это истории и о природе тоже. Если копнуть поглубже, окажется, что за каждым конфликтом стоит утрата связи людей с окружающим их миром природы.
Я пришла к такому убеждению, встретив Судана, северного белого носорога, последнего самца своего вида.
Впервые я увидела Судана в 2009 году, в чешском зоопарке Двур-Кралове. Хорошо помню эту встречу. Окруженный снегом, в своем загоне из кирпича и бетона, Судан привыкал к огромному контейнеру для перевозки, в котором он должен был совершить 6000-километровое путешествие на юг, в Кению. Носорог двигался медленно, осторожно, останавливался, чтобы понюхать снег. Он был спокоен, неповоротлив. Я знала, что передо мной — древнее существо, эволюционировавшее на протяжении миллионов лет: судя по находкам палеонтологов, начало носорожьей родословной было положено 50 миллионов лет назад.
Судан был одним из восьми северных белых носорогов, живших на Земле, — притом что всего 100 лет назад в Африке были сотни тысяч носорогов. К началу 1980-х охотники сократили их численность до 19 тысяч. Носорожий рог, как и наши с вами ногти, состоит всего лишь из кератина и не обладает никакими особыми целебными свойствами. Тем не менее люди по всему миру долгое время считали рог лекарством от многих болезней и думали, что им можно лечить лихорадку и импотенцию.
Когда я встретила Судана, все остававшиеся на планете северные белые носороги содержались в зоопарках. Они были защищены от браконьеров, но их возможность размножаться оказалась ограничена. Специалисты по охране природы разработали смелый план: переправить четырех носорогов в Кению. Предполагалось, что сам ареал, где жили их предки, вода и пища, которыми те питались, а также обширные земли сподвигнут животных к спариванию. Что звери принесут потомство, которое можно будет использовать для восстановления африканской популяции.
Это была последняя отчаянная попытка спасти вид. Зоопарк Двур-Кралове, заповедник Ол Пейета, Служба охраны дикой природы Кении, организации Flora & Fauna International и Back to Africa, заповедник дикой природы Лева упорно работали над тем, чтобы переезд носорогов состоялся. Холодной декабрьской ночью четверо животных покинули зоопарк Двур-Кралове в Чехии и направились в заповедник Ол Пейета в Кении.
Заметьте: совершенно разные люди объединились в попытке спасти вид — то уникальное и ценное, что, будучи утерянным однажды, исчезнет навсегда.
В кенийском заповеднике Ол Пейета Судан (слева) общается со своей внучкой, Фату, одной из двух последних самок северного белого носорога.
Встреча с Суданом в чешском зоопарке изменила мою жизнь. Сегодня моя работа не ограничивается человеческими взаимоотношениями. Напротив, я рассказываю истории о природе и одновременно — о нашем будущем и о том, что все в мире взаимосвязано.
Спустя девять лет после знакомства с Суданом, меня снова срочно вызвали в Кению. Носорогу было уже 45 лет, по носорожьим меркам — глубокий старик. Он прожил долгую жизнь, а сейчас умирал. Последние годы Судан провел на родных пастбищах — правда, его всегда сопровождала вооруженная охрана для защиты от браконьеров. Он даже приобрел большую известность — этого носорога добродушно стали называть «самым завидным женихом в мире».
Когда я приехала, Судан был окружен людьми, которые все эти годы любили и защищали его. Джозеф Вачира (на снимке вверху), один из смотрителей, подошел, чтобы еще раз почесать его за ухом. Судан прислонился своей тяжелой головой к голове Вачиры. Я сделала фотографию двух старых друзей — они были вместе в последний раз.
Вокруг стояла тишина — нарушали ее лишь шум дождя, крик одинокого бананоеда да приглушенные всхлипы смотрителей. Эти люди уделяют защите носорогов больше времени, чем собственным детям. Видеть смерть существа, подобных которому уже не осталось, это все равно, что видеть собственную гибель.
Северные белые носороги могут исчезнуть из-за людской жадности, но крошечный шанс у них все же есть. Сегодня в мире осталось только две самки, и им скоро планируют сделать искусственное оплодотворение.
Для меня это не просто история. Мы — свидетели вымирания животных и растений: все происходит прямо сейчас, у нас на глазах. Браконьеров не становится меньше. Если носорогов продолжат истреблять в таком же темпе, вполне возможно, что все их виды исчезнут еще на нашем веку. Между тем вымирание ключевых видов оказывает огромное воздействие на экосистему, и на всех нас тоже. Эти гиганты — часть сложного мира, создававшегося на протяжении миллионов лет. Исчезновение носорогов, слонов и других животных сделает нашу планету беднее. Если рассматривать себя как часть природы, становится понятно, что спасение животных и растений — это на самом деле спасение человечества. Эту простую истину я смогла осознать благодаря Судану.
Ами Витале делала снимки для статей примерно в ста странах. Ее последняя работа для National Geographic посвящена жирафам.