Сегодня о том, что не обо всем люди хотят и могут сказать, особенно если речь идет о «счастье».
Мысль, скажем прямо, не нова. И явно опирается на некоторое интуитивное предположение, согласно которому скрытые мечты и желания в значительной степени определяют субъективное представление о том, что такое счастье.
Вроде бы очевидно так и есть, не правда ли? Однако к человеческим реалиям данная мысль имеет столь далекое отношение, что вполне сойдет за ерунду. Хотя бы потому что счастье сложная категория, ее не ухватить лишь через то, что заставляет страдать. Собственно все сталкивались с тем, что обретая желанное, мы также обретаем странное чувство, что ничего особо-то и не поменялось в жизни. Недаром мыслители продумывали другие подходы к счастью: например, довольствоваться малым, усмирять желания, стремиться к чему-то важному, а не обладать.
О, как же я люблю претенциозную чушь, высказывающуюся на темы мотивации, смысла жизни и чувств. Я действительно ее люблю за то, что она учит обнаруживать весь тот туман иллюзий и самообмана, которым мы кормим друг друга как дышим.
Что собственно не так с этой фразой?
Во-первых, данное высказывание предполагает, что любой человек знает, чего ему не хватает. Во-вторых, оно строится на вере, что спрошенный всенепременно вам скажет правду, как минимум то, что на самом деле думает. Если вторая предпосылка вполне реализуется при определенных условиях (не самых легких и отнюдь не самых очевидных), то первая на мой взгляд — поистине фантастична.
Насчет того, чего мне не хватает, я почти никогда не могу быть точно уверен. Попробуйте обнаружить что-то общее в своих текучих желаниях хотя бы за последние 10 лет. Вряд ли вы знаете настоящую причину — ту самую главную нехватку, благодаря которой стремитесь то к одним, то к другим вещам. Однако вы можете заметить, что желания непостоянны и частенько зависят от других людей. Поэтому самый легкий способ обмануться — это верить тому, что думаешь, что хочешь.
Что же касается готовности другого рассказать вам то, что он действительно думает о счастье, здесь главным образом работают два фактора. Это доверие к спрашивающему, а также степень вытеснения, искажающего наши представления о себе. В конце концов нельзя высказать всё, не говоря уж о том, что обычно мы и не пытаемся. Говорить то, что думаешь — еще не значит, суметь сказать то, что думал. И кто знает, какое сообщение ближе к сути: то, что думал или то, что сказалось?
Кстати, подобная цитата опровергается и чисто эмпирически, если вы действительно можете расслышать ЧТО на самом деле говорят люди. Просто верните суть сообщения этому человеку, и он скорее всего смутится — «не, я не это имел в виду».
Спроси у человека, что такое счастье и ты узнаешь:
- кем он хочет казаться (именно из этой точки мы обычно говорим друг с другом);
- как считали его родители, близкие и окружение;
- какой экзистенциально-мотивирующей хрени он начитался;
- какова его речевая привычка — как он привык понимать одно из самых неопределенных слов языка, то есть с какими другими столь же не проясненными словами он связал «счастье».
Но ты ни черта не узнаешь о том, чего ему не хватает. Ибо он и сам скорее всего не знает этого. И возможно именно поэтому «счастье» столь мутная и недостижимая категория, которая все-таки (каким-то непонятным образом) случается.