Все наши беды в том, что мы не умеем быть одни

Для высоко стоящего в интеллектуальном отношении человека одиночество представляет двоякого рода выгоду: во-первых, ту, что он остается с самим собой, а во-вторых — ту, что он не находится с другими. Мы поймем высокое значение этого последнего обстоятельства, если вспомним, с какими многочисленными принуждениями, неудобствами и даже опасностями сопряжено всякое общение с людьми. «Все наши беды в том, что мы не умеем быть одни» — говорит Лабрюйер.

Общительность — весьма опасная, даже гибельная склонность, так как она сталкивает нас с существами, значительное большинство коих нравственно испорчены и умственно извращены. Человек необщительный в этих людях не нуждается. Иметь в себе самом достаточно содержания, чтобы обходиться без общества, уже потому есть большое счастье, что почти все наши страдания возникают от жизни в обществе, а душевный покой, составляющий, вслед за здоровьем, наиболее существенный элемент нашего счастья, подвергается риску при всяком общении с людьми и потому не может существовать без значительной доли одиночества. Чтобы получить в удел счастье душевного покоя, киники отказывались от всякого имущества: самое мудрое средство избирает тот, кто для подобной цели отрекается от общества. Ибо столь же верны, как и красивы, слова Бернардена де Сен-Пьера: «Диета в пище дает нам телесное здоровье, диета в людях — душевное спокойствие».

Таким образом, кто рано сдружится с одиночеством и даже полюбит его, тот приобретает золотоносный рудник. Но на это способен далеко не каждый. Ибо как первоначально нужда, так по устранении ее скука гонят человека в общество. Без этих двух стимулов всякий, конечно, остался бы в одиночестве, — уже потому, что только при этом условии окружающая обстановка соответствует той исключительно важной, даже единственной ценности, какую всякий имеет в своих собственных глазах и какая в мирской сутолоке сводится на нет, получая здесь на каждом шагу болезненное ущемление…

…И вот оказывается, что хотя на этом свете очень и очень много поистине скверного, но самое скверное в нем — это общество; так что даже Вольтер, общительный француз, вынужден был признаться: «Земля населена людьми, не заслуживающими, чтобы с ними разговаривали». Мягкий Петрарка, столь сильно и постоянно привязанный к одиночеству, указывает на ту же причину: «Я всегда искал уединения жизни — берегов, песков, полей, лесов, — чтобы убежать от этих извращенных и подлых умов, которые потеряли дорогу на небо» … Именно это, чисто вторичное и косвенное происхождение необщительности выражает, в своей саркастической манере, и Шамфор, говоря: «О людях, живущих уединенно, порою говорят: «Они не любят общества». Во многих случаях это все равно что сказать о ком-нибудь: «Он не любит гулять» — на том лишь основании, что человек не склонен бродить ночью по разбойничьим вертепам».

Источник