58-летний британский актер блиставший вместе с Джулией Робертс в «Свадьбе моего лучшего друга» (1997) и в фильме по мотивам «Как важно быть серьезным» Оскара Уайльда (2002).
— Мистер Эверетт, Вы не только сыграли главную роль в своем последнем фильме «Счастливый Принц», но и сняли его. Было ли очень трудно это совмещать?
— Я был лучшим режиссером, который у меня когда-либо был (смеется). Я никогда не был особенно доволен своей игрой во время съемок, потому что мне приходилось прыгать взад вперед между режиссурой и актерством. Но в процессе редактирования сцен я смог собрать их вместе таким образом, чтобы предстать в выгодном свете. Нам, актерам, нравится жаловаться на режиссеров, которые всегда используют наши самые слабые стороны, но на этот раз я сам смог выбрать себя в лучшем ракурсе.
— Вы играете Оскара Уайльда в последние месяцы его жизни. Есть ли между вами духовное родство?
— Скорее, параллели: я гей, а трагедия Уайльда заключается в его сексуальной ориентации. Если ты гей, то на сегодняшний день тебе все равно не место в Голливуде. Ты аутсайдер, которому разрешено играть странную роль, но ты сталкиваешься лицом к лицу с кирпичной стеной.
— Большая часть фильма была снята в Баварии. Каково это, работать в Германии?
— Абсолютно фантастически! Шефу туристического бюро Мюнхена пришла в голову блестящая идея показать мне верхнюю Франконию. Я обнаружил три полуразваленных замка: Thurnau, Mitwitz и Schmölz. Идеальная декорация! В них были миллионы комнат, фоны, подобные Парижу и гетто, а также столовые и тюрьмы — вообщем все, что мне было нужно. Я очень веселился, превращая Франконию во Францию 19-го века. Они даже заставили замолчать церковные колокола.
— Серьезно? Церковные колокола действительно перестали звенеть по вашей просьбе?
— Мы остановились в гостевом доме по соседству с церковью, и колокола били каждые четверть часа. Я был в бешенстве! И после первой ночи умолял мэра остановить это безобразие. — «Но они звонят с 1498 года», — возразил он. «Какая разница!» (Смеется). Что я могу сказать? Он отключил их на ночь. Теперь я на равных с Лорен Бэколл, великой актрисой, которая чуть не покинула английский город, потому что не могла вынести колокола. Их тоже остановили ради нее.
— Наличие на съемочной площадке старых друзей, таких как Колин Ферт и Эмили Уотсон, облегчило ваш режиссерский дебют?
— Без них я мог бы отказаться от проекта! Десять лет назад, когда я писал сценарий, они посылали мне записки, в которых говорилось, что они будут у меня играть. Колин тем временем стал мегазвездой, но я все равно поразмахивал той запиской у него перед носом, когда мы встретили друг друга на красной ковровой дорожке. Как человек чести, Колин, естественно, сдержал свое слово. И я смог покрасоваться со своими звездами перед потенциальными спонсорами.
— Ваша карьера — американские горки. Одним из лучших был фильм «Свадьба моего лучшего друга». Но были и падения. Как вы справляетесь со взлетами и падениями?
— Кинокарьеры сегодня развиваются так быстро, что удивительно, что они длятся более двух лет. Эта неопределенность — единственный недостаток славы. Когда тебе 18, танцевать на краю вулкана — это нормально, но это утомительно в более зрелом возрасте. В этой игре вы не можете быть уверены ни в чем, особенно будучи в моем возрасте.
— Хотите, чтобы вам снова было 25?
— Нет, и я, конечно, не поменялся бы местами с подростком. Темп жизни настолько сумасшедший — столько изменений, которые когда-то заняли бы 50 лет, теперь происходят всего за несколько месяцев!
— Вы интересуетесь историей?
— Безусловно, да! Моя собака Мо и я часто были свидетелями исторических событий. Мы были в Берлине в 1989 году, когда рухнула стена. Мо выглядел сбитым с толку, но я подумал: «Боже мой, это же история!». Мы видели танки за пределами Кремля в 1991 году во время ГКЧП против Горбачева. И мы с Мо были всего в паре улиц от Всемирного торгового центра 11 сентября 2001 года. Моя бедная собака умерла вскоре после этого — уж слишком много на нее свалилось современной истории.
— Планируете ли вы продолжать рассказывать истории в качестве режиссера?
— Хотелось бы, но вот мне интересно, в 58 лет я все еще в духе времени? В Берлине я был в первый раз в 1976 году и это было лучшим временем моей жизни. У миллениалов был бы сердечный приступ, если бы они знали, что мы вытворяли. Берлин был как Нью-Йорк 1970-х — столько свободы! Боюсь, что эта эпоха оказала на меня такое огромное влияние, что я живу ей в настоящем.
— В наши дни вы ведете себя не как примадонна, а как старший государственный деятель. Вы заключили мир во всем мире?
— Да, я оптимист и не понимаю, почему существует так много недовольных людей. Я полагаю, что в целом мир развивается к лучшему. Это невероятно, чего мы достигли с точки зрения прав человека и прогресса всего за 100 лет по сравнению с предыдущими тысячелетиями. Но, конечно, это не значит, что мы должны прекратить борьбу, чтобы достичь большего.
— Если бы у вас была машина времени, куда бы вы отправились?
В Версаль времен Марии Антуанетты! Я хотел бы знать, как работал суд, что они ели, какой была жизнь. И я также хотел бы вернуться во времена I и II мировых войн …
— Почему?
Все мужчины в моей семье сражались во Второй Мировой войне. До 10 лет я был уверен, что родился на войне, потому что никто больше толком ни о чем не говорил. Я также хотел бы посетить Карла Великого, Генриха VIII, Баха, Моцарта, Марию-Терезу и Древний Рим…
— Но вам понадобится вечность, чтобы сделать все это!
— Нет, каждое путешествие закончится в мгновение ока. Я вернусь раньше, чем закончу это предложение.
Источник: magazin.lufthansa.com
Перевод: im30.club