В Чернобыле не носили химзащиту, пили пепси, а не водку, и добровольно возвращались на самую опасную крышу в мире.
Нашумевший сериал «Чернобыль» производства HBO мы смотрим с 72-летним Владимиром Бардалим (на вид ему можно дать лет 60), сидя на кухне в прохладной берлинской квартире с высокими потолками. Герой очередной серии, только что призванный из резерва юноша, идет в гражданской коричневой куртке по развернутому возле АЭС военному городку.
«Палатки похожи, — говорит Владимир, которому события тех дней знакомы не понаслышке. — Но никто, конечно, в лагерь в гражданской одежде не приезжал. После военкоматов везли в части и переодевали в форму. Тут герой вышел с автобуса и прямо пошел в палатку — ну как это? Есть же штаб, там распределяли — бардака не было».
«В химзащите никто не ходил»
Владимир Бардалим в 1986 году был майором инженерно-саперных войск и служил в литовском Каунасе. Первого мая того года, через несколько дней после аварии на АЭС, его батальон отправили в Чернобыль. Он понял, что дело серьезное, когда увидел, как для этой командировки расконсервировали хранящуюся на складе в качестве «неприкосновенного запаса» военную технику. Практически вся эта техника после применения навсегда осталась в Чернобыле — ее использовали для того чтобы повалить «рыжий лес» вокруг АЭС, хвоя которого первой приняла на себя радиацию.
Продолжаем смотреть сериал. На экране снова военный городок, несколько человек проходят в плащах химзащиты. «В химзащите у нас никто не ходил. В то время стояла такая жарюха, ОЗК (общевойсковый защитный костюм — Ред.) все поснимали. В Чернобыле личный состав сразу переодели в специальную форму, как будто пропитанную чем-то, вроде клеенки. Но жара, май месяц, еще и клеенка на голое тело… Мошкара, все чешется. Через неделю все побросали спецформу, надели свою», — вспоминает Владимир.
Тем временем на экране ящиками разгружают и пьют водку. «Такого не припомню. Сначала, когда мы только заехали, давали красное вино. Потом и его изъяли, заменили минералкой и пепси-колой», — рассказывает Владимир Бардалим. По его словам, вокруг был «сухой закон», и в деревенских магазинах запрещено было продавать алкоголь военнослужащим. «Солдаты искали и находили самогон в выселенных селах, например, под крыльцом или под собачьей будкой. Многие сами были из деревень и знали, где прячут. Я не возражал, просил только, чтоб пили вечером без шума», — добавляет он.
Самый рейтинговый сериал
Сериал «Чернобыль» на крупнейшем кинопортале IMDB.com сейчас — самый высокорейтинговый сериал в истории. Его особенно хвалят за историческую достоверность. Владимир Бардалим признает достоверность формы военнослужащих, палаток и техники. Но сердце бывшего майора создателям сериала завоевать не удалось — по его мнению, военный городок в нем показан как «цыганский табор» или «лагерь для военнопленных».
Здание ЧАЭС после взрыва (фото из архива)
Минский врач Елена Давыдова, обследовавшая в чернобыльской зоне местное население через несколько месяцев после аварии, сериал хвалит. «По своему накалу, по страстности — он совсем неплохой. Конечно, там есть и глупости вроде обращения «товарищ» по каждому поводу, но много правды», — отмечает она. Елена бывала и в показанной в сериале знаменитой шестой клинической больнице в Москве, где держали больных с острой формой лучевой болезни. Изображение этой больницы на экране она считает адекватным. Не вызывает у нее протеста и вызвавшая много споров сцена, когда одну из героинь за взятку пускают в палату к смертельно больному мужу.
Отвечая на вопрос, не страшно ли ей было ехать в зону отчуждения, 66-летняя Елена решительно парирует: «Вы так интересно рассуждаете. Наверное, было неприятно. Но я из того поколения, у которого родители войну прошли. Это совсем другие люди — что я, что мои родители. Надо — значит ты это делаешь, я так считаю».
Ликвидаторы на крыше ЧАЭС: «А можно еще раз?»
Одна из самых эмоциональных сцен сериала была показана в четвертой серии — снятые без монтажа полторы минуты, которые спасатели проводили на крыше АЭС, сбрасывая с нее графит. За эти полторы минуты ликвидаторы получали едва ли не критическую дозу облучения. Был на крыше, по собственному признанию, и Владимир Бардалим. По его словам, там неразберихи тоже было меньше, чем было показано в сериале: прямо на территории АЭС для тренировки был установлен макет крыши в натуральную величину, так что ликвидаторы были готовы к спринту. «Люди знали, к какому куску графита бежали», — подчеркивает он.
По словам Владимира, внизу ликвидаторов встречали с «мешком денег». Там, вспоминает он, разворачивалась такая сцена: «Кто по званию?» — «Сержант!» — «На — сто рублей«. Деньги давали без расписки. Были и люди, которые просили: «А можно еще раз?» Особист (сотрудник отдела госбезопасности. — Ред.) кивал, и их тут же снова отправляли наверх, еще на полторы минуты, за следующей дозой». Безрассудному поведению способствовала невидимость опасности. «Ведь радиации не было видно. В сериале был показан уходящий в небо столб радиации от реактора. На деле его не было видно. Даже те, кто сбрасывал графит с крыши и получал 25 рентген — сначала они ничего не чувствовали. А после кружится голова, рвота и потом уже все», — объясняет он.
«Пять лет пытался это забыть»
Из батальона Владимира в первый же год погибло не менее трети личного состава. Он считает, что спасся, потому что вырос в Кировограде, где добывают уран, и «образовался какой-то иммунитет». Из тех, кто поехал в командировку вместе с Еленой Давыдовой, четверо врачей умерли, не дожив до шестидесяти лет. «Веселого ничего не было, но была команда. Подобрались такие люди, которые не боялись. Было дело, было интересно, большая работа. И люди относятся с уважением. Меня все знали, у меня была специфическая прическа, я свои длинные волосы заплетала в «гулю» на голове. И по ней меня в окрестных деревнях узнавали — «эндокринолог с «гулей», — вспоминает Елена.
Третью серию «Чернобыля», где речь идет о лучевой болезни, Елена смогла посмотреть только с третьей попытки. Для некоторых ликвидаторов аварии даже это пока — слишком тяжелое испытание. Один из призванных в зону резервистов, связаться с которым удалось корреспонденту, прекратил разговор спустя полторы минуты. «Извините, я пять лет потратил на то, чтобы это все забыть», — сказал он.