Постепенно, понемногу у меня начало появляться ощущение того, что в Италии я дома. Сколько ни напрягаю память, не могу понять, что конкретно поменялось и когда это произошло, просто в один прекрасный день я огляделась по сторонам и поняла, что вслед за килограммами забытых вещей мне, наконец, из России дослали душу.
В первый раз я ее ощутила на привычном месте, когда как-то утром меня узнал мужчина в черной шапочке и широко улыбнулся оттого, что узнал. Мужчина в черной шапочке — сорокалетний человек с синдромом Дауна.
У него прекрасная работа — с девяти до семи он стоит возле маленького магазина Carrefour на углу моего дома, и все ему дают по пятьдесят центов за то, что пока они идут покупать яйца или, там, рикотту, он смотрит за их собаками и сторожит велосипеды. У дверей магазина есть специальное кольцо для поводков, и столбов для велосипедов достаточно, но кому они нужны, когда у нас есть свой профессиональный покровитель велосипедов и собак.
И вот он мне помахал, а я ему помахала в ответ, и он сказал «Ciao», и я сказала «Ciao». И ничего особенного не произошло, но теперь каждый раз, когда он меня видит, а я вижу его, мы говорим друг другу «Ciao» и улыбаемся. И в переводе это означает: «Ты существуешь, мне это нравится, так держать».
Вообще, вот эта итальянская привычка каждому, с кем ни встретишься взглядом, говорить Ciao мне кажется манифестом экзистенциализма. Многих иностранцев раздражает, но с тех пор как я заметила, что произносить это слово нужно так, как будто сообщаешь радостную новость — мне стало яснее.
Заходишь в лифт — там человек. И вместо того, чтобы по-быстрому вытеснить столь досадное обстоятельство из сознания, ты фокусируешь внимание на этом человеке и приветствием признаешь, что он есть в этом лифте. А он признает, что ты зашел.
И вот так вы обмениваетесь дарами подтверждения существования друг друга. Я, наверное, глупо объясняю, но я месяцами наблюдала — цель вот этого вида коммуникации у них ни в чем ином, кроме инвентаризации. Ты, ты и ты, — у меня для вас хорошая новость, вы здесь есть.